На рассмотрении Большой Палаты Верховного Суда находилось дело о банкротстве ООО, в рамках которого рассматривался иск арбитражного управляющего в Министерство юстиции и Исполнительную службу о взыскании из Государственного бюджета Украины 59 042 596 грн. ущерба.
Исковое заявление со ссылкой на положения статей 1166, 1173, 1174 ГКУ мотивировано утратой имущества Общества в результате действий и бездействия государственного исполнителя, который не принял надлежащих и достаточных мер по его сохранению после передачи на ответственное хранение Банка.
Постановлением суда апелляционной инстанции отказано в удовлетворении иска, в том числе на основании отсутствия решения о неправомерности действий государственного исполнителя, что имеет преюдиционное значение для данного дела.
Определение о передаче на рассмотрение БП ВС мотивировано тем, что при подходе, примененном в постановлениях ВС, в удовлетворении исковых требований о взыскании ущерба, причиненного государственным исполнителем, следует отказывать, если отсутствует преюдиционное решение, которым установлено неправомерность его действий (бездействия).
По результатам рассмотрения 16.11.2022 БП ВС отступила от указанных выводов ВС относительно необходимости подтверждения именно решением суда неправомерности действий (бездействия) государственного исполнителя, поскольку, по мнению коллегии, надлежащий подход суда к определению неправомерности/правомерности действий государственного исполнителя заключается в анализе и оценке доводов Общества, изложенные в иске и в дальнейших пояснениях.
В частности, ОП ВС отметила, что институтом банкротства созданы особые процедуры, в значительной степени имеющие признаки исполнительного производства, но осуществляемые в судебном процессе с участием ликвидатора, контроль за деятельностью которого осуществляет суд, без привлечения судебного исполнителя. Согласно п.8 ч. 1 ст. 39 Закона № 1404-VIII (в редакции, действующей во время введения ликвидационной процедуры), исполнительное производство подлежит окончанию в случае признания должника банкротом.
Следовательно, на стадии ликвидационной процедуры должника с окончанием исполнительного производства судебный исполнитель лишается не только полномочий по исполнению судебного решения, но и принятия мер по сохранению имущества должника. Все эти полномочия переходят к ликвидатору должника и определяются процессуальными нормами законодательства о банкротстве, действующими преимущественно по общим нормам исполнительного производства.
Должник в лице ликвидатора может в ходе ликвидационной процедуры заявить требования к лицам, в результате действий/бездействия которых ему был нанесен ущерб. Взыскание должником ущерба из органа ГИС, причиненного утратой имущества в исполнительном производстве, если событие имело место во время продолжающейся процедуры неплатежеспособности должника, требует учета специфики законодательного урегулирования процедуры банкротства для установления как размера убытков, так и причинно-следственной связи органа ГИС и наступлением имущественных утрат для должника.
При разрешении споров о взыскании в пользу должника ущерба, причиненного утратой (повреждением) его имущества, подлежащего включению в ликвидационную массу, судам необходимо исследовать: последствия выбытия имущества (предмета залога, ипотеки) из собственности должника находились в причинно-следственной связи неправомерными действиями/бездействием органа ГИС или они стали результатом обращения взыскания на это имущество как на предмет залога и нашли одобрение суда по процедуре банкротства в соответствии с ч.6 ст.41 КУзПБ по результату рассмотрения спора о денежных требованиях кредитора-залогодержателя в процедуре банкротства.
Учитывая изложенное, Большая Палата Верховного Суда пришла к выводу, что принятие предыдущего судебного решения о признании противоправными действий (бездействия) государственного исполнителя не является обязательным для решения другого дела, в котором рассматриваются исковые требования о возмещении ущерба (вреда), причиненного такими действиями, поскольку законодательство не содержит ограничений в средствах доказывания обстоятельств, свидетельствующих о противоправность деяний государственного исполнителя, а хозяйственный суд может самостоятельно установить наличие или отсутствие состава соответствующего гражданского правонарушения, которое явилось основанием для обращения в суд путем оценки предоставленных сторонами доказательств.
С учетом указанных выводов ОП ВС 16.11.2022 изменила мотивировочную часть постановления апелляционной инстанции с учетом следующего.
Одним из необходимых действий, которые государственный исполнитель должен совершить в связи с окончанием исполнительного производства в 2017 году, является отмена ареста (запрета отчуждения) и возвращение в сохранность с ответственного хранения Банка спорного имущества, переданного по актам описания и ареста имущества от 1405. 2014 и от 22.05.2014. Выявив обращение взыскания Банком-хранителем на предметы залога и ипотеки, государственный исполнитель должен был проинформировать суд по делу о банкротстве ООО, а также его ликвидатора о таких действиях с предоставлением всех доступных ему документов для установления возможного нарушения законодательства о банкротстве. Обнаружив утрату имущества (отчуждение Банком-хранителем арестованного имущества, не являющегося предметом залога или ипотеки), государственный исполнитель также должен своевременно проинформировать ликвидатора или суд о таких действиях кредитора (хранителя) с целью уменьшения размера убытков, причиненных утратой надлежащего Обществу имущества.
Несовершение таких мер государственным исполнителем может служить основанием для взыскания убытков с ГИС (государственного органа) в результате потери описанного имущества.
Вместе с тем, определением хозяйственного суда от 19.12.2018 по этому делу право собственности на спорное сооружение в составе имущественного комплекса было признано за ООО.
Следовательно, указанное решение суда является таким, которое определило за Обществом-Должником право владения, пользования и распоряжения спорным имуществом на будущее, независимо от каких-либо ограничений, наложенных ранее, в том числе и ограничений государственного исполнителя.
То есть, с момента принятия определения суда от 19.12.2018 по этому делу спорное имущество находилось как в фактическом, так и реестровом владении Должника, а ликвидатор Общества (истца) должна была провести его инвентаризацию, включить такое недвижимое имущество в состав ликвидационной массы Общества, употреблять надлежащих мер по его возвращению от третьих лиц и сохранению.
При таких обстоятельствах на время обращения ликвидатора Общества с иском в мае 2020 года о взыскании ущерба из государственного органа, причиненного утратой описанного и арестованного государственным исполнителем имущества, ликвидатор ООО не доказала причинно-следственной связи между выбытием спорного имущества из владения Общества и действиями Органа ГИС по составлению актов описания и ареста имущества в мае 2014, обращаясь в суд о возмещении убытков после отчуждения имущества хранителем-Банком.
Поскольку судами предыдущих истанций не установлено причинение ущерба Обществу именно Органом ГИС, БП ВС отметила отсутствие оснований для удовлетворения иска.