Верховный Суд в постановлении от 08.07.2025, пересматривая судебные решения в рамках дела о банкротстве ЗАО по иску Банка к Личность 1, Лицо 2 о признании права ипотекодержателя по ипотечным договорам от 09.09.2008 на группу нежилых помещений общей площадью 184,2 кв.м. и 115,8 кв.м. и обращение взыскания на указанное имущество, указал, что предоставляя правовую оценку принадлежности избранного заинтересованным лицом способа защиты, судам следует учитывать и его эффективность с точки зрения статьи 13 Конвенции. Суть этой статьи сводится к требованию предоставить человеку такие средства правовой защиты на национальном уровне, что позволило бы компетентному государственному органу рассматривать по существу жалобы на нарушение положений Конвенции и предоставлять соответствующую судебную защиту.
Суть спора в том, что недвижимое имущество ЗАО, переданное в ипотеку Банка на основании ипотечных договоров от 09.09.2008, заключенных в обеспечение выполнения обязательств по кредитному договору от 09.08.2008, продано на аукционе в пределах дела о банкротстве, которое в дальнейшем поделено и неоднократно отчуждено приобретателями, что нарушает права банка как ипотекодержателя в части удовлетворения требований за счет ипотечного имущества, в связи с невыполнением заемщиком основного обязательства.
Судебными решениями по другому делу удовлетворен иск Банка о признании недействительными результатов аукциона по продаже имущества и соответствующего договора купли-продажи такого имущества; признания недействительными результаты проведенного 17.01.2014 повторного аукциона по продаже имущества ЗАО – нежилой группы помещений общей площадью 300 кв.м.;признание недействительным договор купли-продажи от 17.01.2014, заключенный между ЗАО в лице зарегистрированное спорное имущество.
В дальнейшем имущество поделено и неоднократно продано и за Личность 1 зарегистрировано право собственности на группу нежилых помещений, общей площадью 115,8 кв.м., а другое из спорного имущества зарегистрировано за Личность 2.
Верховный Суд 24.07.2018 оставил в силе судебные решения предыдущих инстанций об отказе в удовлетворении иска, отметив, что суды предыдущих инстанций исходили, в частности, из того, что истцом избран ненадлежащий способ защиты нарушенных прав.
Верховный Суд обратил внимание, что эффективный способ защиты должен быть соответствующим содержанию нарушенного права и обеспечивающим реальное восстановление прав лица, за защитой которых оно обратилось в суд, в соответствии с требованиями законодательства. При этом Суд учитывает, что некорректная, с точки зрения лингвистики, формулировка требований иска не может быть препятствием для защиты нарушенного права обратившегося в суд лица, поскольку чрезмерно формализованный подход к дословному пониманию требований иска, как реализуемого способа защиты, противоречит задачам хозяйственного судопроизводства.
Также, если избранный истцом способ защиты не предусмотрен законом или договором, но является эффективным и не противоречащим закону (а закон или договор со своей стороны не определяют иного эффективного способа защиты), то нарушенные право или интерес истца подлежат защите избранным им способом.
Вместе с тем, неправильно выбранный способ защиты обуславливает принятие решения об отказе в удовлетворении иска независимо от других установленных судом обстоятельств.
Следовательно, лишь установив наличие у лица, обратившегося с иском, субъективного материального права или охраняемого законом интереса, в защиту которых подан иск, суд выясняет наличие или отсутствие факта нарушения или оспаривания и соответственно принимает решение о защите нарушенного права или отказывает истцу в защите, установив беспочвенность и необоснованность заявленных требований.
Нарушением считается такое состояние субъективного права, при котором оно испытало противоправное влияние со стороны правонарушителя, в результате чего субъективное право лица уменьшилось или исчезло как таковое, или нарушение права связано с лишением возможности осуществить, реализовать свое право полностью или частично.
ВС отметил, что по данному делу недвижимое имущество, которое было объектом договора ипотеки от 09.09.2008, не только выбыло из собственности должника с последующей перепродажей в пользу третьих лиц, но и разделено с целого на части. Вместе с тем, имущество выбыло из собственности должника на основании проведенного 17.01.2014 повторного аукциона по продаже имущества ЗАО, который в судебном порядке был признан недействительным. Также в судебном порядке был признан недействительным договор купли-продажи, заключенный по результатам соответствующего аукциона.
Таким образом ВС отметил, что суды предыдущих инстанций пришли к обоснованному выводу о том, что предмет ипотеки должен быть возвращен к ликвидационной массе должника, поскольку основание, на котором он отчужден, а именно, результаты проведенного аукциона и договор купли-продажи имущества, признаны судом недействительными.
Также суды предыдущих инстанций установили, что хозяйственный суд определением от 01.12.2010 по делу 27/89б о банкротстве ЗАО признал требования кредитора – Банка.
Учитывая указанное, ВС согласился с выводами судов предыдущих инстанций о том, что хоть жалобщик является залоговым кредитором должника, однако погашение таких требований, в силу прямо предусмотренного законом порядка, должно осуществляться в рамках процедур банкротства в соответствии с предусмотренными законом требованиями.
Следовательно, ВС пришел к выводу, что заявленные истцом требования об обращении взыскания на группу нежилых помещений путем проведения электронного аукциона в рамках процедуры исполнительного производства по цене, установленной на стадии оценки во время проведения исполнительных действий, не являются надлежащим способом защиты в этих правоотношениях.
При этом суд прямо указал о том, что суды не устанавливали обстоятельств добросовестности ответчиков с учетом избрания истцом ненадлежащих способов защиты и отказ в иске.
Вместе с тем применение статей 387, 388 ГКУ, то есть, в случаях, когда предметом иска является истребование недвижимого имущества, прямо предусматривает установление добросовестности приобретения недвижимого имущества третьим лицом.